Понятие о семи уровнях манипуляции
В понимании манипуляции мы следуем за Е.Л.Доценко: манипуляция – это вид психологического воздействия, искусное исполнение которого ведёт к скрытому возбуждению у другого субъекта намерений, не совпадающих с его актуально существующими желаниями (см.: Е.Л.Доценко 1997: 59).
Основным содержанием настоящего доклада является обоснование многоуровневого характера человеческих манипуляций, имеющих самое прямое отношение ко всему спектру человеческого бытия.
На наш взгляд, можно говорить не менее чем о семи уровнях манипуляций. Обозначим их:
1) физический;
2) финансовый;
3) внутриличностный;
4) межличностный;
5) социальный;
6) принципиальный;
7) универсальный (космический).
В условиях ограниченных рамок изложения позволим себе вполне понятную краткость.
На всех семи уровнях манипуляций мы наблюдаем:
а) психологическое воздействие;
б) отношение к объекту манипуляций как средству достижения собственных целей;
в) стремление получить односторонний выигрыш;
г) скрытый характер воздействия (как факта воздействия, так и его направленность);
д) желание (замотивированность) объекта манипуляции сделать то, что нужно манипулятору;
е) мастерство и сноровку в осуществлении манипулятивных действий.
1. О физическом уровне манипуляций можно говорить много и долго. Во-первых, большинство заболеваний носит психосоматический характер. Это утверждают и биологи, напр.: «…В любом соматическом заболевании можно найти и соматические, и психические факторы!» (канд. биол. наук С.Л.Шишкин, автор предисловия к известной книге Фр.Александера; – см.: Фр.Александер 2000: 16); и сами медики, ср. высказывание докт. мед. наук С.А.Кулакова, что психосоматические аспекты рассматриваются в новое время «как более или менее относящиеся к клинике множества болезней» (С.А.Кулаков 2003: 5). Мнение о том, что внешние обстоятельства воздействуют на человека через систему его внутренних координат, является в психологии общим местом (см.: С.Л.Рубинштейн 2000: 22-23 и др.)
Во-вторых (и в рамках обсуждаемого вопроса это самое существенное), заболевание очень часто играет роль способа психологической защиты манипулятивного характера. В известной «Психотерапевтической энциклопедии» (1998) об этом обстоятельстве говорится как о своего рода топике (общем месте). «К четвёртой группе могут быть отнесены механизмы психологической защиты манипулятивного характера… Известен… защитный механизм ухода в болезнь, при формировании которого больной отказывается от ответственности и самостоятельного решения проблем, оправдывает болезнью свою несостоятельность, ищет опеки и признания, играя роль больного» (Психотерапевтическая энциклопедия 1998: 411).
При манипулятивном уходе в болезнь наблюдаются: психологическое воздействие субъекта на своё физическое состояние (состояние тела становится средством манипуляций) → ухудшение состояния → желание (замотивированность) объекта манипуляции сделать то, что нужно манипулирующему своим здоровьем → получение манипулятором определённого одностороннего выигрыша (психологического или материального). Конечно, сам характер воздействия на тело обычно носит скрытый характер: манипулятор очень часто скрывает даже от самого себя как факт воздействия на своё здоровье, так и направленность этого воздействия.
Лучше К.Г.Юнга вряд ли кто скажет: «Нет вообще лучшего средства, чем невроз, для того, чтобы тиранить весь дом. В особенности сердечные приступы, приступы удушья, всевозможные судороги оказывают огромное действие, эффективность которого едва ли может быть превзойдена. Извергающиеся потоки сострадания, благородный ужас любяще-озабоченных родителей, беготня взад и вперед перепуганной прислуги, шквал телефонных звонков, спешащие на помощь врачи, тяжелые диагнозы, тщательные обследования, длительное лечение, крупные расходы – и в центре всего этого, посреди этой суматохи лежит сам невинно страждущий, к которому окружающие еще и преисполнены благодарности за то, что он нашел в себе силы перенести свои «судороги»… Невроз имеет целевую ориентацию» (К.Г.Юнг 1994: 72-73).
Мы склонны утверждать, что болезни вообще связаны с тем или иным психологическим выигрышем, своего рода выгодой. Своего рода выгода содержится часто даже в феномене смерти, поскольку смерть означает прекращение страданий и позволяет сэкономить значительные мыслительные усилия (конечно, здесь говорится прежде всего о естественной смерти, не вызванной никаким внешним целенаправленным воздействием).
Манипуляции на физическом уровне становятся возможными только тогда, когда личность проводит границу между собой и своим телом, а тело оказывается чужой территорией, «не-Я». «…Позвольте вас спросить: "Чувствуете ли вы, что вы – это тело, или же вы чувствуете, что вы имеете тело?" Большинство людей ответят, что они имеют тело – обладают или владеют им примерно так же, как автомобилем, квартирой или другим предметом. При таких обстоятельствах тело кажется не столько "мною", сколько "моим", а "моё", по определению, находится вне границы, проводимой между "собой" и "не собой"» (К.Уилбер 1999: 200).
Сказанное позволяет придти к предположению, что различные лекарства, хирургические вмешательства зачастую оказываются средством манипуляций больного на физическом уровне, а для выздоровления иногда становится достаточным осознать истинный смысл тех испытаний, которым больной подвергается.
2. О том, что существует мир финансовых манипуляций, все мы знаем из газет, журналов и окружающей жизни. Можно даже сказать, что затевавшаяся знаменитым реформатором перестройка и ставила своей целью придать финансовым манипуляциям новый уровень и небывалый размах. Тот факт, что Россия, являясь первой в мире страной по количеству золотовалютных резервов, сегодня оказывается на втором (после США) месте по количеству миллиардеров, наилучшим образом свидетельствует об успешности осуществления планируемых и реализуемых финансовых манипуляций. О том, что данное второе место наглядно демонстрирует широкомасштабность манипулятивного характера финансовой деятельности, говорит 57-е место России в мире по индексу человеческого потенциала (см., напр.: Новая газета – Мир людей, 23.03.2005, № 11. С. 2). Следует заметить, однако, что финансовые манипуляции – в силу направленности конференции и научных интересов автора – не могут быть в центре внимания настоящего доклада.
3. О внутриличностном уровне манипуляций следует говорить тогда, когда та или иная субличность в личности, пользуясь её, этой личности, нецелостностью, берёт верх над другими субличностями и использует для этого те или иные манипуляции.
Конечно, самообман (а внутриличностные манипуляции и внутренняя лживость, самообман во многом схожи) чрезвычайно разрушителен для человека. Л.Н.Толстой записал в своих дневниках по этому поводу так: «Ложь перед другими далеко не так важна и вредна, как ложь перед собой. Ложь перед другими есть часто невинная игра, удовлетворение тщеславия; ложь же перед собой есть всегда извращение истины, отступление от требований жизни» (запись от 30.07.1896 г.; см. доклад С.А.Байшевой в настоящих материалах).
Не разрабатывая данный момент более детально, отошлём заинтересованных коллег к чрезвычайно содержательной монографии Е.Л.Доценко (1997), где, в частности, утверждается: «…Технология коррекционной работы убедительно демонстрирует, что внутренние психические процессы вполне могут иметь природу, принципиально совпадающую с межсубъектным взаимодействием» (Е.Л.Доценко 1997: 91).
4. В центре внимания психологических исследований чаще всего оказываются межличностные манипуляции. Сошлёмся на уже упоминавшуюся монографию Е.Л.Доценко: «…Не всякое побуждение конституирует манипуляцию, а лишь такое, когда мы не просто присоединяемся к чьему-либо личному желанию, а навязываем ему новые цели, которые предположительно им не преследовались. Например, кто-то спрашивает у нас дорогу на Минск, а мы его направляем ложно на Пинск – это лишь обман. Если он может заподозрить обман, мы показываем ему верную дорогу в расчете, что он отвергнет нашу подсказку как обманную – этот рефлексивный ход тоже не манипуляция, так как первоначальное намерение другого остается без изменений. В развитие примера Дж.Рудинова, можно сказать, что манипуляция будет иметь место в том случае, если тот, другой, собирался идти в Минск, а мы сделали так, чтобы он захотел пойти в Пинск. Или он вообще никуда не собирался, но решил сделать что-то благодаря нашему влиянию» (Е.Л.Доценко 1997: 56-57). Среди последних исследований межличностных манипуляций психолингвистического характера укажем на выполненное под нашим руководством интересное исследование Л.Ю.Веретёнкиной (Л.Ю.Веретёнкина 2004).
5. Социальные аспекты манипуляций часто привлекают внимание социальных психологов, имиджмейкеров. Конечно, наиболее ярким образом социальные манипуляции проявляются в избирательных кампаниях (см., напр.: Манипулятивные технологии 2003). Но более справедливо было бы ставить вопрос более широко, ср. мнение В.П.Пугачёва: «В целом в истории человечества действует определенная закономерность: чем больше расходятся интересы управляющих и управляемых, тем более неприемлемым в общественном сознании является применение в политике и управлении физического принуждения, грубой силы; чем шире возможности правящей элиты использовать скрытые методы и технологии управления и чем большими способностями для этого она обладает, тем в большей степени в политической жизни страны используются методы скрытого управления массами (выделение автора. – А.П.).
Оценивая с этих позиций политику современной России, есть все основания констатировать, что у нас сложились наиболее благоприятные предпосылки для гипертрофированного роста методов скрытого управления населением, и сами эти методы и технологии стали доминирующими в российской политике» (В.П.Пугачёв 2003: 64; ср. также: С.Г.Кара-Мурза 2003; Г.Г.Почепцов 1999 и др.).
6. Достаточно мало исследований по манипуляциям на принципиальном уровне. Вероятней всего, о манипуляциях на принципиальном уровне, уровне принципов, следует говорить тогда, когда личность – в силу своей нецелостности – принимает для себя за правило жить не в соответствии с собственными принципами, а применительно к обстоятельствам, применительно к подлости и отказывается воплощать в своей жизни ею же провозглашённые принципы. В собственно психологическом смысле манипуляции на принципиальном уровне очень схожи с внутриличностными. Различие здесь, вероятней всего, в объекте манипуляций. Если при внутриличностных манипуляциях в качестве объекта выступает другая субличность, то при манипуляциях указанного уровня объектом манипуляции оказываются принципы данной личности.
Конечно, любое общество (в том числе и так называемое демократическое) не может существовать без лжи, без манипуляций: можно было бы сказать, что человек всегда застаёт ложь, примерно так же как он застаёт земное тяготение; пространство социальности изначально искривлено вдоль силовых линий Л-сознания (в данном фрагменте используются рассуждения: А.К.Секацкий 1998: 271-284). В каком-то смысле манипуляции на принципиальном уровне неизбежны: человек как существо говорящее тем самым уже способен ко лжи и, более того, находится у неё в плену. Требуется неустанный контроль сознания, чтобы держать истину на горизонте в качестве цели. А поскольку феномен сознания требует больших энергетических затрат, постольку пребывание в истине для человека как носителя Л-сознания оказывается сродни стоянию на цыпочках, а – со времён Лао-цзы известно – «человек, стоящий на цыпочках, долго не простоит».
Чаще всего философы отрицают обманчивость мира и объясняют заблуждение несовершенством человеческого познания. Но в том-то и дело, что на уровне коммуникации каждый прав – правда одного для другого предстанет ложью (мы об этом писали: А.В.Пузырёв 1995: 272). На уровне коммуникации субъект восприятия всегда прав: уровень коммуникации – царство субъективности.
При оценке мышления имярек как истинного или ложного (в том числе манипулятивного) могут оказаться полезными параметры для ума вообще и для русского в частности, предложенные акад. И.П.Павловым (см.: И.П.Павлов 1991: 7):
1) сосредоточенность мысли на предмете;
2) степень привязанности к фактам, к действительности;
3) абсолютная свобода мысли, доходящая до смелости отвергнуть общепринятые истины;
4) привязанность и беспристрастие к своёй идее;
5) детальность мысли (детальная оценка подробностей условий);
6) стремление к простоте;
7) стремление к абсолютной гарантии, что найденное – истина;
8) смирение перед истиной.
Для того чтобы определить, в какой степени мышление субъекта соответствует истине (соответствует стремлению к целостности, чистоте принципов, или к лицемерию и беспринципности), можно также воспользоваться любопытным приёмом интроспективного характера, предложенным А.А.Меняйловым: «Парадоксально: человек с выраженным личностным началом в себе проявление различных слоёв стадности распознаёт, стадный же – не замечает, тем демонстрируя полное отсутствие критического мышления» (А.А.Меняйлов 2003: 51).
7. Манипуляции на космическом, универсальном уровне. О них, вероятно, следует говорить тогда, когда личность демонстрирует своего рода мономанию, одержимость и из чего-то одного (или денег, или здоровья, или семьи, или финансового благополучия, или социального статуса, или из собственных представлений о жизни и т.д.) «делает бога». Право на существование получает только одна истина и только один руководящий принцип действия, который должен быть абсолютным. Подобный самообман (строго говоря, автоманипуляция) – а о самообмане мы говорим потому, что развитие многовариантно и в жизни постоянны только изменения – однако, подпадает под действие закона энантиодромии, согласно которому всё переходит в свою противоположность. Рациональная культурная установка необходимо переходит в свою противоположность, а именно в иррациональное культурное опустошение. Человек не должен идентифицировать себя со своим разумом, ибо человек не только разумен и никогда иным не будет. И в школьном воспитании иррациональное не должно искореняться. Как справедливо замечает К.Г.Юнг, пренебрежение бессознательной частью своей психики (в рамках наших рассуждений – автоманипуляция) приводит личность к опасности быть поглощённым бессознательным, но за это полагаются тяжёлые наказания (К.Г.Юнг 1994: 113, 115, 119 и др.).
В рамках настоящего доклада мы можем набросать лишь самую общую картину многоуровневости манипуляций, причём картину, мы осознаём это, весьма неполную и несовершенную. Во многом за рамками доклада осталась и позитивная составляющая изучения манипуляций. Полагаем, что человеческие манипуляции – большая и вечная тема психологических и лингвистических исследований.
Цитируемая литература
Александер Фр. Психосоматическая медицина. – М.: ГЕРРУС, 2000. – 296 с.: ил.
Веретёнкина Л.Ю. Языковое выражение межличностных манипуляций в драматургии А.Н.Островского: Автореферат дисс. …канд. филол. наук. – Пенза, 2004. – 23 с.
Доценко Е.Л. Психология манипуляции: Феномены, механизм и защита. – М.: ЧеРо, 1997. – 344 с.
Кара-Мурза С.Г. Краткий курс манипуляции сознанием. – М.: Эксмо, 2003. – 448 с.
Кулаков С.А. Основы психосоматики. – СПб.: Речь,2003. – 288 с.: ил.
Манипулятивные технологии в избирательных кампаниях России: В 2-х т. – М.: Красные ворота, 2003. Т. 1. 400 с. Т. 2. 272 с.
Меняйлов А.А. Дурилка: Утончённые приёмы скрытого управления. – М.: Издательство «Крафт+», 2003. – 280 с.
Павлов И.П. О русском уме // Лит. газета. – 31.07.1991. – № 30 (5356). – С. 7.
Почепцов Г.Г. Коммуникативные технологии двадцатого века. – М.: Рефл-бук, К.: Ваклер, 1999. – 352 с.
Психотерапевтическая энциклопедия / Под ред. Б.Д.Карвасарского. – СПб.: Питер Ком, 1998. – 752 с.: – (Серия «Мастера психологии»).
Пугачёв В.П. Технологии скрытого управления в современной российской политике //Вестник МГУ. Серия 12. Политические науки. 2003. № 3. С. 64-102.
Пузырев А.В. Анаграммы как явление языка: Опыт системного осмысления. – М.; Пенза: Ин-т языкознания РАН, ПГПУ им. В.Г.Белинского, 1995. – 378 с.
Секацкий А.К. Формы лжи в структурах социальности // Очерки социальной философии: Учебное пособие /Под ред. К.С.Пигрова. – СПб.: СПб.ГУ, 1998. С. 271-284.
Уилбер К. Кто я? //Психосоматика: Взаимосвязь психики и здоровья. Хрестоматия / Сост. К.В.Сельченок. – Мн.: Харвест, 1999. – С. 194-211.
Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. – СПб.: Питер, 2000. – 712 с.: – (Серия «Мастера психологии»).
Юнг К.Г. Психология бессознательного. – М.: Канон, 1994. – 320 с.