Системная методология (А.А.Гагаев 1991) проста и изящна. В чем заключается эта простота? Во-первых, в любом предмете предлагается видеть четыре: 1) исходный предмет, 2) развитой предмет в собственном смысле слова, 3) то, во что он превращается, 4) будущий предмет.

Возьмите в руки какую-нибудь авторучку. Есть в ней исходный предмет? –Конечно, да. Это и материал, и работник, ее сделавший, и какие-то исходные чертежи, по которым ее изготовили. В логическом плане исходному предмету соответствует "всеобщее", в онтологическом – категория "бытия". Бытием, т.е. условиями и причинами своего появления, обладает любой предмет, ибо каждая вещь от чего-то произошла. Исходный предмет есть у любой вещи, у любого предмета. Это всеобщая характеристика любого предмета.

Развитой предмет в собственном смысле слова – это сущность данного предмета (с онтологической точки зрения) или его "общее" (с логической точки зрения). Имеется ли у данной авторучки сущность? – Конечно, да. Наиболее точно, вероятней всего, ее сформулировали в словаре: авторучка – это ручка для письма, в которой чернила (или чернильная масса) из внутреннего резервуара автоматически подаются к перу (или к маленькому шарику на конце стержня). Сущность данной ручки – это ее идея, внутренний закон ее становления, развития и разрушения. Но определение в словаре – отнюдь не сущность авторучки, это всего лишь отражение данной сущности (именно поэтому определения, даваемые в разных словарях, в каких-то деталях могут не совпадать).

Может на ходу возникнуть возражение: но ведь эта сущность сначала сформировалась в чьей-то голове и только затем воплотилась. Ведь был же кто-то первый, кто продумал и создал ее? Значит, сущность авторучки – что-то производное от человеческой головы? На наш взгляд подобный вопрос уводит в другие логические планы, предусмотренные субстратной методологией, – в план исходного предмета либо в план пятой целевой подсистемы: любая сущность, любая закономерность, любой закон нуждается в своем носителе (и это чаще всего вопрос вполне конкретной – пятой – целевой подсистемы), но этот аспект будет рассмотрен ниже.

Нам же важно подчеркнуть, что сущность предмета существует и сама по себе, вне конкретного человека. Возьмем любой предмет, и мы не найдем ни одного, у которого бы не было никакой сущности, т.е. внутреннего закона существования, становления и развития.

Если первый (исходный) предмет – первая ступень его сущности (= его бытие), то развитой предмет в собственном смысле слова – это вторая ступень его сущности (= его сущность).

Третья ступень сущности предмета – это его явление, это то, во что превращается развитой предмет в собственном смысле слова. Явление всегда материально. Вполне материальна и та ручка, которую мы взяли в руки и с которой начали иллюстрировать субстратную методологию. Посмотрите вокруг: у соседа слева вы увидите другую ручку, у соседа справа – тоже авторучку, но и она будет другой. Отличия могут быть очевидны, могут быть незаметны, но при детальном рассмотрении проявятся обязательно. Идея, сущность у этих авторучек одна, но воплощается она в разные предметы. Выступая в онтологическом плане как явление, в логическом плане данный предмет здесь демонстрирует "особенное".

Сама сущность скрыта под поверхностью явлений. Но в действительности она существует в виде единичного. Авторучка, которую я держу в руках, принципиально неповторима, ибо эту ручку никто, кроме меня, в данный момент в руках не ощущает. И ту ручку, которую вы держите в руках, все воспринимают по-разному – хотя бы потому, что это другие и разные люди. То, что называется "будущим предметом" – это сам предмет в его уникальной неповторимости в данной точке времени и пространства. В онтологическом плане "будущему предмету" соответствует категория действительности, в логическом – "единичного"

В психологии различают понятия "значение" и "смысл", т.е. личностно-ориентированное значение. Очевидно, что понятие действительности, "единичного" перекликается с понятием смысла, а не значения. Смысл всегда уникально неповторим, единичен.

Разграничение в собственном предмете четырех, выделение в нем четырех ступеней сущности возможно в любой науке (если это наука). Это обосновывал и автор субстратной методологии (А.А.Гагаев 1985, 1991, 1994), и – на языковом материале – автор настоящего текста (А.В.Пузырев 1995).

Второе, в чем выражается простота и изящество субстратной методологии, – это то, что она одновременно предполагает разграничение на каждой из четырех ступеней сущности предмета пяти ведущих аспектов – пяти целевых подсистем. На каждой ступени сущности предмета выделяются:

– всеобщее (генетический аспект, план происхождения),

– общее (логический аспект; в самом чистом виде "общее общего", или "сущность сущности", или "основа основы", предстает в 7-ой клеточке схемы, см. приводимую ниже таблицу),

– конкретно-абстрактное (закон развития на данной ступени сущности, т.е. динамический аспект в синхронии),

– особенное (функциональный аспект, план функциональных связей и функциональных форм, план функций и функционирования),

– единичное (аспект уникальной неповторимости на данной ступени сущности, аспект уникальности носителя данного закона на четырех ступенях сущности этого закона).

В итоге вырисовывается следующая схема (в наиболее развернутом виде см.: А.А.Гагаев 1991: 182-183; 1994: 32-34, а также на форзацах книги: А.В.Пузырев 1995). Арабские цифры здесь обозначают последовательность исследовательской мысли внутри данной системы рациональных принципов познания (последовательность исследования и изложения здесь совпадает, хотя, конечно, реальная конкретность должна "...постоянно витать перед нашим представлением" – К.Маркс 1958:728).

Если мы задумаемся над тем, что в языке есть уникально-неповторимого (временно примем логику от единичного к всеобщему), то придем к выводу, что это коммуникация. Именно она предполагает наличие личностно-ориентированного смысла. "Во мне, а не в писаниях Монтеня содержится все, что я в них вычитываю", – замечает по данному поводу Блез Паскаль. Именно коммуникация демонстрирует собой действительность языка(онтологический аспект), выступает как его единичное (логический аспект). Уровень коммуникации – царство субъективности, где каждый прав: "Правд столько, сколько людей на свете".

	Всеобщее	Общее	Конкретно-абстрактное	Особен-ное	Единичное
Всеобщее	1	5	4	3	2
Общее	6	7	8	9	10
Особенное	14	11	12	13	15
Единичное	19	16	18	17	20

Но что обычно происходит, когда лингвист выходит на уровень коммуникации, т.е. на уровень действительности языка? – Его одергивают: "Это не лингвистика". Существует своего рода табу: "Предметом лингвистики является материал, только средства речевого общения, а не само речевое общение, не высказывания по существу и не отношения между ними (диалогические)" (см.: М.М.Бахтин 1979:297).

У нас, лингвистов, литературоведы "отнимают" право изучать действительность языка. Но язык вне своей действительности – это мертвый язык! Мертвые языки (старославянский, латинский, санскрит и др.) – это не языки с отсутствием речевой реализации (лингвистам известно достаточное количество текстов на этих языках), но языки, потерявшие свою действительность, т.е. преломление в коммуникации.

Может ли устроить серьезного лингвиста наличие только "мертвого" материала? А ведь до настоящего времени лингвисты чуть ли не стесняются демонстрировать себя как коммуницирующую личность (допускается лишь коммуникация внутринаучная) и избегают "выходов" в своих научных работах на уровень коммуникации.

Субъектность и субъективность языка на уровне коммуникации сменяется его объективностью на уровне речи. Речь – это обнаружение языка, его материализация, это та самая материальная поверхность, в которой, под которой скрывается предполагаемая сущность (язык в собственном смысле слова). На этой ступени сущности языка (речь – это то, во что язык превращается) мы не можем говорить о смысле сказанного – мы может говорить о наличии только лишь определенного содержания. Речь демонстрирует явление языка (онтологический аспект), выступает как его особенное (логический аспект). Но исследование речи не составляет задачи лингвистики: ее задачу составляет постижение ненаблюдаемой сущности, то есть языка.

Язык – это идеальная система, система языковых единиц и правил их использования. Эта система служит важнейшим средством человеческого общения, одним из способов хранения информации и передачи ее от поколения к поколению, одним из важнейшим способов выражения самосознания личности. В онтологическом плане язык выступает как сущность, в логическом – как общее. Сам язык в принятом здесь смысле – это и есть развитой предмет в собственном смысле слова. Язык – это идеальная система, обладающая осбственным законом внутреннего развития, это внутренний закон существования, становления и развития человеческой речи. Как и любой закон вселенной, Язык нуждается в своем носителе (в человеке).

Как сущность, язык принципиально ненаблюдаем. Мы, однако, можем предполагать о характере его законов, отражая свои предположения в виде моделей, правил и т.п. Любой учебник по современному русскому (английскому, французскому и т.д.) языку – это результат предположений данного ученого или коллектива ученых об устройстве данного языка, но не описание самого языка: сущность непосредственно не наблюдается. Если же взять в качестве исходного общеизвестный факт овладения языком каждым человеком в самом раннем детстве, когда логические структуры ребенка далеко уступают подобным структурам у взрослых, следует признать доминирующее значение иррациональных компонентов во внутреннем законе существования и развития Языка (и потому следует, в частности, различать "левополушарные", т.е. руководимые рассудком, и "правополушарные", т.е. подчиненные эмоции, интуиции, фонетику, морфологию, лексику и синтаксис).

Как любой развитой предмет в собственном смысле слова имеет своим источником исходный предмет, так и Язык имеет свой исходный предмет – человеческое мышление. Общечеловеческое по своему характеру, словесно-логическое мышление обретает свою действительность в каком-либо национальном языке. "Мысль всегда представляет собой нечто целое, значительно большее по протяжению и объему, чем отдельное слово. Оратор часто в течение нескольких минут развивает одну и ту же мысль. Эта мысль содержится в его уме как целое, а отнюдь не возникает постепенно, отдельными единицами, как развивается его речь. То, что в мысли содержится симультанно, в речи развертывается сукцессивно... Мысль не выражается в слове, но совершается в нем" (Л.С.Выготский 1982: 356).

На каждой из четырех ступеней сущности языка выделяется пять целевых подсистем – пять обязательных аспектов. В логическом плане этим аспектам соответствуют категории всеобщего, общего, конкретно-абстрактного, особенного и единичного; в онтологическом – бытия, сущности, необходимости, явления и действительности. Выделение пяти целевых подсистем анализа для лингвистов обозначает разграничение (и достаточно жесткую последовательность на каждой ступени сущности) – внутри системного исследования – следующих пяти аспектов:

1) онто- и филогенетический (связанный с проблемами становления мышления, языка, речи и коммуникации у детей, формированием мышления, языка, речи и коммуникации в данном этносе; с этим аспектом, вероятней всего, соотносятся такие лингвистические дисциплины, как онтолингвистика, диалектология, история языка и т.д.; очевидно, что онтогенетический аспект на сегодня просто-напросто проигнорирован в системе подготовки будущих филологов);

2) логический (связанный с проблемами создания логически непротиворечивой сетки терминов, которые затем могли бы "выдержать" использование в других целевых подсистемах исследования. Здесь возникает вопрос о денотативной состоятельности терминологии, поскольку очевидно, что проверку "единичным" или действительностью выдержит далеко не каждая терминосистема – именно с логическим аспектом прежде всего соотносятся, вероятно, контрастивная лингвистика, структурная лингвистика и, к сожалению, базовый курс филологов "Современный русский язык");

3) динамический (закон развития данного языкового явления или языка в точке синхронии; именно с этим аспектом связываются нами основные устремления психологии творчества, психолингвистики, лингвостатистики, текстологии и т.п.; психолингвистика и лингвостатистика, предполагаем, тоже не самые популярные дисциплины на филологических факультетах);

4) функциональный (соотносительный с изучением функциональных форм и функциональных связей языка и языковых явлений, вероятней всего – именно с этим аспектом прежде всего связаны стилистика, прагматика, риторика, социолингвистика);

5) идиостилевой (связанный с проблемами языковой личности – именно личности, т.е. человека думающего, обладающего языком, говорящего или пишущего, общающегося с другим человеком. Здесь важно уметь видеть уникально-неповторимые качества данного человека на уровнях мышления, языка, речи и коммуникации – без такого умения видеть отличие этого человека от других идиостилевой аспект может быть только продекларирован).

Для нас несомненно, что используемая нами методология может быть перенесена, экстраполирована в другие предметные области. Она может быть использована и при системном осмыслении человека как явления вселенной.

При переносе с языка на человека приведенная схема (методология) внушает оптимизм. Ее оптимизм заключается в том, что в ней наглядно предстает единство – на уровне единичного – и всеобщего, и общего, и особенного аспектов данного единичного. Если сказать по-другому, то в данной схеме оказывается предельно наглядной справедливость утверждения: "Случайностей не бывает". В любом единичном (в том, что нам иногда представляется случайным) всегда пересекаются особенное (материальный факт), общее (внутренний закон данного явления) и всеобщее (причины и условия становления, развития и проявления данного закона).

И если что-то в моей жизни складывается не так, как хочется, если в моей жизни повторяются однотипные отрицательные события, то это означает, что мною нарушен один из существующих, действующих законов жизни. Но ведь можно научиться... Конечно, можно жить и задыхаться под тяжестью проявлений конкретного закона жизни, но можно также оседлать этот закон и получить от его реализации законные дивиденды (ср. полярное отношение к лошади, предмету спора, со стороны чертенка и Балды в пушкинской "Сказке о попе и работнике его Балде")...

Один и тот же придорожный камень на уровне единичного может предстать скалой, которая вот-вот раздавит тебя (в восприятии муравья), или мелким камушком, не стоящим внимания (в восприятии человека), или даже пылью (в восприятии великана). И если отрастить себе сознание великана – это не устранит камней на дороге, это не избавит от житейских трудностей, но позволит воспринимать их как указатели к лучшей жизни. Правда, здесь нужна смелость.

Уважение к тому, что случается с тобой, – просто вытекает из указанной схемы. В этой схеме столь же наглядно предстает очевидность того, что Язык, как и любой закон вселенной, нуждается в своем носителе (Язык как сущность, рассматриваемая во второй целевой подсистеме, предполагает наличие языковой личности, без которой эта сущность теряет свою действительность, т.е. пятую целевую подсистему). Как тут не вспомнить И.А.Бодуэна де Куртене! – «Здесь, как и во всех прочих отделах языковедения, реальной величиной является не "язык" в отвлечении от человека, а только человек как носитель языкового мышления. Мы должны не классифицировать языки, а только давать сравнительную характеристику людей по свойственному им языковому мышлению» (И.А.Бодуэн де Куртене 1963 т. 2: 132). Любой закон вселенной становится только тогда, когда приобретает своего носителя. Мысль не новая сама по себе, но, вероятно, столь наглядно (как это вытекает из схемы) она еще не представала.

Законы общественной жизни пролегают через самого человека. В каждом конкретном человеке есть и Добро, есть и Зло, сочетаются Бог и Сатана как противоположности. В этом смысле показательно известное высказывание Сатьи Саи Бабы. «Однажды, когда один из преданных спросил Свами, верно ли, что он – Бог, Свами ответил: "И Ты – Бог. Единственная разница между нами в том, что я знаю, что я Бог, а ты не знаешь"» (Мейсон П., Ленг Р. 1992: 265).

Из этой же схемы вытекает несколько иное, нежели в единственно верном учении, соотношение сущности и явления. Категории сущности материалисты не отрицают, но на деле она предстает как то, что возникает как бы после явления: сначала существует явление, но вот мы нашли скрывающуюся в этом явлении сущность – и с тех пор она существует, т.е. как бы вторична. В приведенной же схеме сущность активна и как бы первичнее явления. Язык в этом смысле первичнее речи. Прагматика языковой системы становится в онтогенезе раньше, нежели ее семантика. "Невозможно отметить такой момент, когда у ребенка уже есть речевая деятельность, но еще нет системы, – справедливо замечает Л.В.Сахарный. – Система не обязательно должна быть очень сложной, она может быть и примитивной, но все же остается именно системой" (Л.В.Сахарный 1989: 61).

Точно так же как язык в онтогенезе первичнее речи (а следовательно и в филогенезе) – точно так же сущность человека первичнее его явления (вывод, значение которого в полной мере оценить трудно).

Достоинства субстратной методологии по отношению к человеку, помимо наглядности, заключаются также в сочетании в ней свойств как "мужского", так и "женского" типов мышления.

Первый из них, как известно, дедуктивен и строится как путь от общего к частному. Мужчины часто придумывают теории и подгоняют под них факты: "Ты меня не любишь – поэтому, как и всегда, суп пересолила". Этот тип мышления зафиксирован в схеме движением слева направо, ср. последовательность шагов рефлексии: 1-2, 6-7-8-9-10, 11-12-13; 14-15; 16-17; 19-20.

Второй тип мышления ("женский") – индуктивен и строится как путь от частного к общему: "Опять ты носки разбросал по комнате: ты меня никогда не любил". Этот тип мышления зафиксирован в схеме движением справа налево, ср. последовательность шагов: 2-3-4-5, 13-14, 17-18-19.

Некоторые выводы, вытекающие из используемой схемы субстратного метода, не столь уже очевидны. Тот факт, что первая ступень сущности, уровень "всеобщего", означая основания предмета, т.е. причины и условия его становления и развития, сочетает в себе элементы идеального и материального планов, – этот факт заставляет думать, что мышление материально, – а точнее – наряду с идеальными аспектами включает и материальные. Мысль материальна. Данный нам вначале умозрительно, этот вывод затем нашел для нас экспериментальное подтверждение (в частности – в используемых в кинесиологии мышечных тестах – см., напр.: К.Бессер-Зигмунд 1996: 36-40). Точно так же бытие человеческой сущности (души) включает и идеальные, и материальные причины и условия.

В силу ограниченности объема повествования далее оно приобретает конспективный характер (здесь тоже примем "женский" тип изложения).

"Единичное" как четвертая ступень сущности человека, человек в своей действительности – это то, как он выглядит в глазах других. Единичные представления о конкретном человеке складываются и суммируются в коллективное, общественное мнение, а быть свободным от общества, как известно, нельзя. И все-таки бытию во мнении других часто придается слишком большое значение: сама по себе эта сторона жизни, как справедливо заметил А.Шопенгауэр, для человеческого счастья несущественна.

"Особенное" как третья ступень сущности человека – это он сам в его материальной явленности.

"Общее" как вторая ступень сущности человека – это "сущность человека", это внутренний закон его становления, существования и развития, это его "психе" (душа). Сущность неуничтожима. Каждый из нас – носитель определенной сущности, а она неуничтожима. Уничтожимо явление человека, но не его сущность. И точно так же как сущность авторучки реализуется в различных материальных явлениях, точно так же одна и та же человеческая сущность реализуется в различных телах, в различных точках времени и пространства.

"Всеобщее" как первая ступень сущности человека – это бытие человека, где взаимодействуют факторы как материального, так и идеального плана. Уместным представляется привести без комментариев отрывок из "Розы Мира" Д.Л.Андреева (Д.Л. Андреев 1993:55): "Бытие определяет сознание"... "Сознание определяет бытие"... Чье бытие? чье сознание?

Отдельной конкретной личности? человечества? мира? живой сознающей материи? Как все спутано, как нечетко.

Сознание отдельной конкретной личности (для простоты будем говорить только о человеке) определяется не чьим-либо сознанием и не вообще бытием, но суммою факторов. А именно:

а) ее собственным физическим бытием; б) бытием природной и культурной ее среды; в) сознаниями множества людей, живущих и живших, ибо эти сознания в значительной мере определили своими усилиями культурную среду, в которой личность живет и которая воздействует на ее бытие и сознание;

г) сознанием n-ного числа других существ, влиявших на природную среду и ее трансформировавших;

д) бытием и сознанием миротворящих иерархий;

е) сверхсознательным, но индивидуальным содержанием, кое врождено монаде данной личности;

ж) бытием-сознанием Единого, в Котором бытие и сознание суть одно, а не различные, противостоящие друг другу, категории".

Так же, как и при субстратном подходе к другим предметам, при системном осмыслении человека на каждой ступени сущности должны быть разграничены пять ведущих аспектов (продолжаем "женский" тип изложения).

В рамках пятой целевой подсистемы ("Единичное") центральной оказывается человеческая личность во всем спектре различных соотношений интеллекта и интуиции, сознания и бессознательного, психического здоровья и психического заболевания, общепринятого и нетрадиционного, сложности и простоты.

Для четвертой целевой подсистемы ("Особенное") главным оказывается вопрос "Зачем?" – зачем мы пришли в этот мир? зачем живем? зачем совершаем конкретные поступки? зачем с нами случается то, что случилось?

В третьей целевой подсистеме ("Конкретно-абстрактное") в центр внимания входит закон развития личности в его динамике: "процесс прекращается с прекращением изменений" (Гуань Лин, ученик Лаоцзы). Центральной оказывается проблема выбора – внутренняя борьба (подчас неосознаваемая) законов гармонии и разрушения.

Вторая целевая подсистема ("Общее") в качестве главного предполагает ответ на вопросы: Что есть человек? Жизнь? Смерть? Душа? Дух? Личность? Судьба? Карма? Все это не праздные вопросы – их принятие и осмысление как самых важных вопросов позволяет человеку успешней решать проблемы самого житейского характера.

Главным для первой целевой подсистемы ("Всеобщее") является генетический аспект – бытия, сущности, явления и действительности человека, в единстве его онтогенетического и филогенетического планов. Здесь же устанавливается, что вечная дилемма "культура – природа" есть в основе своей вопрос меры и пропорции, а не "либо – либо".

Для нас важно подчеркнуть, во-первых, неразрывную и системно организованную связь всех перечисленных аспектов исследования, а во-вторых, перспективность использования субстратной методологии в учебном процессе, ибо она помогает формировать целостность мышления, а целостность неуязвима: «Ведь пьяный при падении с повозки, даже очень резком, не разобьется до смерти. Кости и сочленения у него такие же, как и у других людей, а повреждения иные, ибо душа у него целостная. Сел в повозку неосознанно и упал неосознанно. Думы о жизни и смерти, удивление и страх не нашли места в его груди, поэтому, сталкиваясь с предметом, он не сжимался от страха. Если человек обретает подобную целостность от вина, то какую же целостность должен он обрести от природы! Мудрый человек сливается с природой, поэтому ничто не может ему повредить» (Гуань Лин; см.: Мудрецы Китая 1994: 20).

 

Цитируемая литература

 

Андреев Д.Л. Роза Мира. – М.: Тов-во "Клышников-Комаров и КО", 1993. – 304 с.

Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. 2-е изд. – М.: Искусство, 1986. – 445 с.

Бессер-Зигмунд К. Магические слова: Пособие по психологической самозащите. – СПб.: Питер Пресс, 1996. – 224 с. (Серия "Сам себе психолог").

Бодуэн де Куртене И.А. Избранные труды по общему языкознанию: В 2-х т. – М.: АН СССР, 1963.

Выготский Л.С. Мышление и речь // Л.С.Выготский. Собрание сочинений: В 6-ти т. – Т.2. Проблемы общей психологии. М., 1982. С.5-361.

Гагаев А.А. Категория "основа" в истории домарксистской и марксистско-ленинской философии: Дисс. ... канд. филос. наук. – Саранск, 1985. – 219 с.

Гагаев А.А. Теория и методология субстратного подхода в материалистической диалектике. – Саранск: Изд-во Мордовск. ун-та, 1991. – 308 с.; вкл.

Гагаев А.А. Теория и методология субстратного подхода в научном познании: К вопросу о понятии "субстрат" в классической, неклассической, постнеклассической науке и метафизике. – Саранск: Изд-во Мордовск. ун-та, 1994. – 48 с.

Маркс К. Введение: (Из экономических рукописей 1857-1858 годов) // К.Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения. – Изд. 2-е. Т.12. М., 1958. С.709-738.

Мейсон П., Лэнг Р. Сатья Саи Баба – Воплощение любви. – СПб.: Общество ведической культуры, 1993. – 346 с.

Мудрецы Китая: Ян Чжу, Лецзы, Чжуанцзы / Пер. с кит. – СПб.: Изд-во "Петербург - XXI век" совм. с ТОО "Лань", 1994. – 416 с.

Пузырев А.В. Анаграммы как явление языка: Опыт системного осмысления. – М.; Пенза: Ин-т языкознания РАН, ПГПУ им. В.Г.Белинского, 1995. – 378 с.

Сахарный Л.В. Введение в психолингвистику: Курс лекций. – Л.: Изд. ЛГУ, 1989. – 184 с.