Универсальная схема научного исследования

В первых же строках своей статьи автор хочет заметить, что не причисляет себя к авторам той универсальной схемы научного исследования и изложения, о которой ниже пойдет речь. Субстратная методология, точнее, тот ее вариант, о котором пойдет речь, имеет своим автором современного российского философа А.А.Гагаева (см.: А.А.Гагаев 1991).

В отличие от утвердившегося мнения, что «системный подход не существует в виде строгой методологической концепции: он выполняет свои эвристические функции, оставаясь не очень жестко связанной совокупностью познавательных принципов, основной смысл которых состоит в соответствующей ориентации конкретных исследований» (И.В.Блауберг и Э.Г.Юдин 1983: 613), предложенный А.А.Гагаевым вариант общей теории систем выступает в виде очень строгой методологической концепции. Эта концепция предполагает формализацию связи используемых категорий и схем. Дело в том, что при исследовании систем с целью выявления их основ применяется жесткая последовательность конкретных шагов исследовательской рефлексии.

Если сказанное переформулировать иначе, то данная методология – обладая универсальностью применения – изначально обладает высокой абстрактностью. Пользуясь ею, исследователь, во-первых, обязуется выделять в собственном предмете четыре одновременно сосуществующих (исходный предмет; развитой предмет в собственном смысле слова; то, во что он превращается; будущий предмет).

Во-вторых, каждый из указанных предметов рассматривается не менее чем в пяти целевых подсистемах, соответствующих генетическому, логическому, динамическому, функциональному и уникально-неповторимому аспектам (целевые подсистемы – далее ЦП – «Всеобщее», «Общее», «Конкретно-абстрактное», «Особенное», «Единичное»).

В-третьих, в данной методологии предусматривается жесткая последовательность шагов исследовательской рефлексии.

Следует оговориться, что использованию обсуждаемой здесь универсальной схемы исследования должно предшествовать соблюдение ряда условий. Во-первых, такое исследование возможно лишь в условиях, когда уже сформирован концептуальный аппарат науки и создан исходный каркас понятий. Во-вторых, реальная конкретность служит для системного исследования той предпосылкой, которая, по Марксу, должна "... постоянно витать в нашем представлении..." (К.Маркс 1958: 728). Наконец, в-третьих, необходимо построение исходной теоретической конструкции, которая выражала бы некоторый синтез отправных абстракций (в роли такой конструкции в нашем докторском исследовании выступили понятие анафонии как звуковых повторов, перекликающихся со звуковой формой того или иного слова-темы, понятие материально выраженного и нулевого слова-темы, представление о различной роли опорных и ключевых слов в порождении и структуре текста – см.: А.В.Пузырев 1995).

Была ли необходимость у автора использовать субстратный подход к конкретным языковым средствам?

Необходимость какого-то нового метода изложения осознавалась автором настоящей статьи относительно давно – с тех пор, как у него накопился довольно значительный по объему эмпирический материал. Привычные способы изложения (способы, имеющиеся в работах коллег-лингвистов) явно не подходили, поскольку неумолимо требовали проигнорировать те или иные существенные факты, ту или иную область проявления изучаемых языковых средств. Понимание недопустимости игнорировать факты ради привычного способа изложения заставляло осознавать ситуацию как творческий тупик: отсутствие целостного, словесно-логического представления имеющегося материала более чем ощутимо противоречило интуитивному ощущению тесной связи вроде бы разнородных накопленных фактов и наблюдений и полученных нами (и не только нами) результатов.

Знакомство автора данного доклада с субстратной методологией позволило выйти из состояния творческого тупика: исследование с этого момента стало саморазвиваться как нечто независимое от воли автора, стало как бы самонадиктовываться.

Субстратный метод удобен тем, что выступает в качестве твердой опоры для тех ученых, кто в такой опоре нуждается (к таким специалистам автор отнюдь не в последнюю очередь относит и самого себя). Овладев методологией, ученый приобретает способность ориентироваться в безбрежном океане фактов и мнений, получает возможность критически и, следовательно, более объективно оценивать результаты коллег, а также свои собственные. Потребность провести свой предмет, развивающийся на собственной основе, через четыре ступени его сущности и – на каждой из них – через пять целевых подсистем вынуждает исследователя производить селекцию существующих точек зрения и пропускать без внимания те из них, что "не ложатся" на конкретный материал. Это – достоинство метода, поскольку позволяет ученому не разбрасываться и экономит его силы.

Одной из причин выбора данной методологии послужил также интегрирующий характер субстратного подхода: он полностью отвечает первому правилу Рене Декарта "для руководства ума", ср.: "Все науки настолько связаны между собою, что легче изучать их все сразу, нежели какую-либо одну из них в отдельности от всех прочих" (Р.Декарт 1936: 49). В самом деле, системное осмысление взятой для анализа конкретной проблемы требует учитывать ее диахронический (а точнее – генетический), логический, динамический, деятельностный, функциональный, прагматический и личностный аспекты, причем требуется не простое суммирование перечисленных аспектов, но их обязательная преемственность и строгая очередность.

Четвертое обстоятельство, которое повлияло на наш выбор субстратной методологии, – это возможность снятия весьма деликатной проблемы критики предшественников, поскольку универсальная схема научного исследования предполагает разложение традиционных парадигм, их перестройку и включение в более общие парадигмы познания. Субстратный метод – метод не отрицающий (предшественников), а утверждающий (включение результатов предшественников как часть в целое). Он позволяет сосредоточиваться не на извечной проблеме "Кто виноват?", а на более важной – "Что делать?" Позитивный характер субстратного метода составляет одну из самых сильных его сторон.

Мы уже говорили, что согласно обсуждаемой схеме – и в этом проявляется ее изящество – в любом предмете исследователь обязан различать четыре одновременно сосуществующих (1/ исходный предмет; 2/ развитой предмет в собственном смысле слова; 3/ то, во что он превращается; 4/ будущий предмет).

Возьмем в руки какую-нибудь авторучку. Есть в ней исходный предмет? – Конечно, да. Это и материал, и работник, ее сделавший, и какие-то исходные чертежи, по которым ее изготовили. В логическом плане исходному предмету соответствует "всеобщее", в онтологическом – категория "бытия". Бытием, т.е. условиями и причинами своего появления, обладает любой предмет, ибо каждая вещь от чего-то произошла. Исходный предмет есть у любой вещи, у любого предмета. Это всеобщая характеристика любого предмета.

Развитой предмет в собственном смысле слова – это сущность данного предмета (с онтологической точки зрения) или его "общее" (с логической точки зрения). Имеется ли у данной авторучки сущность? – Конечно, да. Наиболее точно, вероятней всего, ее сформулировали в словаре: авторучка – это ручка для письма, в которой чернила (или чернильная масса) из внутреннего резервуара автоматически подаются к перу (или к маленькому шарику на конце стержня). Сущность данной ручки – это ее идея, внутренний закон ее становления, развития и разрушения. Но определение в словаре – отнюдь не сущность авторучки, это всего лишь отражение данной сущности (именно поэтому определения, даваемые в разных словарях, в каких-то деталях могут не совпадать).

Может на ходу возникнуть возражение: но ведь эта сущность сначала сформировалась в чьей-то голове и только затем воплотилась. Ведь был же кто-то первый, кто продумал и создал ее? Значит, сущность авторучки – что-то производное от человеческой головы? На наш взгляд подобный вопрос уводит в другие логические планы (и они предусмотрены субстратной методологией) – в план исходного предмета либо в план пятой целевой подсистемы: любая сущность, любая закономерность, любой закон нуждается в своем носителе (и это чаще всего вопрос вполне конкретной – пятой – целевой подсистемы), но этот аспект будет рассмотрен ниже.

Нам же важно подчеркнуть, что сущность предмета существует и сама по себе, вне конкретного человека. Возьмем любой предмет, и мы не найдем ни одного, у которого бы не было никакой сущности, т.е. внутреннего закона существования, становления и развития.

Если первый (исходный) предмет – первая ступень его сущности (= его бытие), то развитой предмет в собственном смысле слова – это вторая ступень его сущности (= его сущность).

Третья ступень сущности предмета – это его явление, это то, во что превращается развитой предмет в собственном смысле слова. Явление всегда материально. Вполне материальна и та ручка, которую мы взяли в руки и с которой начали иллюстрировать субстратную методологию. Посмотрите вокруг: у соседа слева вы увидите другую ручку, у соседа справа - тоже авторучку, но и она будет другой. Отличия могут быть очевидны, могут быть незаметны, но при детальном рассмотрении проявятся обязательно. Идея, сущность у этих авторучек одна, но воплощается она в разные предметы. Выступая в онтологическом плане как явление, в логическом плане данный предмет здесь демонстрирует "особенное".

Сама сущность скрыта под поверхностью явлений. Но в действительности она существует в виде единичного. Авторучка, которую я держу в руках, принципиально неповторима, ибо эту ручку никто, кроме меня, в данный момент в руках не ощущает. И ту ручку, которую вы держите в руках, все воспринимают по-разному – хотя бы потому, что это другие и разные люди. То, что называется "будущим предметом" – это сам предмет в его уникальной неповторимости в данной точке времени и пространства. В онтологическом плане "будущему предмету" соответствует категория действительности, в логическом – "единичного".

В психологии различают понятия "значение" и "смысл", т.е. личностно-ориентированное значение. Очевидно, что понятие действительности, "единичного" перекликается с понятием смысла, а не значения. Смысл всегда уникально неповторим, единичен.

Разграничение в собственном предмете четырех, выделение в нем четырех ступеней сущности возможно в любой науке (если это наука). Это обосновывал и автор субстратной методологии (А.А.Гагаев 1985, 1991, 1994), и – на языковом материале – автор настоящего текста (А.В.Пузырев 1995).

Второе, в чем выражается простота и изящество субстратной методологии, – это то, что она одновременно предполагает разграничение на каждой из четырех ступеней сущности предмета пяти ведущих аспектов – пяти целевых подсистем. На каждой ступени сущности предмета выделяются:

– всеобщее (генетический аспект, план происхождения),

– общее (логический аспект; в самом чистом виде "общее общего", или "сущность сущности", или "основа основы", предстает в 7-ой клеточке схемы, см. приводимую ниже таблицу),

– конкретно-абстрактное (закон развития на данной ступени сущности, т.е. динамический аспект в синхронии),

– особенное (функциональный аспект, план функциональных связей и функциональных форм, план функций и функционирования),

– единичное (аспект уникальной неповторимости на данной ступени сущности, аспект уникальности носителя данного закона на четырех ступенях сущности этого закона).

В итоге вырисовывается следующая схема (см. табл. 1; в наиболее развернутом виде см.: А.А.Гагаев 1991: 182-183; 1994: 32-34, а также на форзацах книги: А.В.Пузырев 1995). Арабские цифры здесь обозначают последовательность исследовательской мысли внутри данной системы рациональных принципов познания (последовательность исследования и изложения здесь совпадает, хотя, конечно, реальная конкретность должна "... постоянно витать перед нашим представлением" – К.Маркс 1958: 728).

Табл. 1

 

Всеобщее

Общее

Конкретно-абстрактное

Особенное

Единичное

Всеобщее

1

5

4

3

2

Общее

6

7

8

9

10

Особенное

14

11

12

13

15

Единичное

19

16

18

17

20

 

В более развернутом виде универсальная схема будет выглядеть значительно более впечатляюще (см. табл. 2, взятую в: А.А.Гагаев 1991: 182-183).

Не имея возможности останавливаться на субстратной методологии более подробно, укажем лишь на самые общие выводы, вытекающие данной схемы.

Во-первых, в единую логику исследования и изложения здесь увязаны мужской и женский типы мышления. Мужской тип мышления, напомним, характеризуется логикой движения мысли от общего к частному (в используемой схеме следующие шаги рефлексии: 1-2, 6-7-8-9-10, 11-12-13, 14-15, 16-17, 19-20), тогда как женский – логикой движения от частного к общему (в той же схеме шаги 2-3-4-5, 13-14, 17-18-19). Сочетание мужского и женского типов логики – одно из наиболее очевидных достоинств того варианта субстратной методологии, который был предложен А.А.Гагаевым.

Во-вторых, универсальная схема делает очевидными некоторые общие места. Очевидной становится связь любого закона и его носителя (2-ая и 5-ая целевые подсистемы): никакой закон Вселенной не имеет силы, пока не находит своего носителя. В этом смысле законы рыночной экономики в полную силу могут вступить только тогда, когда все мы станем носителями этих законов. Мысль сама по себе не новая, но здесь она выступает со всей очевидностью.

Столь же очевидным становится вывод, согласно которому случайностей не бывает. Ведь что мы полагаем случайным? – Случайным мы чаще всего считаем какой-либо уникально-неповторимый факт (в используемой схеме случайному соответствует категория единичного). Благодаря таблице очевидно, что в любом единичном (уникально-неповторимом факте) проявляют себя, одновременно сосуществуют особенное (материально выраженный, реальный факт), общее (внутренний закон становления и развития данного явления) и всеобщее (та совокупность условий и причин, которая привела к реализации данного закона в конкретном факте). Действительность предмета – это одновременное проявление его явления, сущности и бытия. Если данные рассуждения продолжить (в рамках настоящего изложения нет возможности привести их полностью), их логика вынудит нас придти к весьма сакраментальному выводу: «Действительность такова, какой мы ее видим».

Не менее очевидным становится вывод о том, что если явление (материальное тело) уничтожимо, то сущность (внутренний закон развития данного явления) неуничтожима в принципе. С одной стороны, одна и та же сущность может воплощаться в разных телах, с другой – одно и то же тело может воплощать различные (подчас противоположные) законы развития. При целенаправленных размышлениях над выводами, вытекающими из обсуждаемой универсальной схемы, вполне реальной становится возможность видеть сущность человека, происходящих с ним событий без подключения каких-либо экстрасенсорных данных.

Самым же важным достоинством универсальной схемы А.А.Гагаева является то, что она дает возможность мыслить самостоятельно.

 

Цитируемая литература

 

Блауберг И.В., Юдин Э.Г. Системный подход // Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 612-614.

Гагаев А.А. Теория и методология субстратного подхода в материалистической диалектике. – Саранск: Изд-во Морд. ГУ, 1991. – 308 с.

Гагаев А.А. Теория и методология субстратного подхода в научном познании: К вопросу о понятии «субстрат» в классической, неклассической, постнеклассической науке и метафизике. – Саранск: Изд-во Мордовск. Ун-та, 1994. – 48 с.

Декарт Р. Правила для руководства ума: Перев. С лат. В.И.Пикова. – М.; Л.: Соцэкгиз, 1936. – 176 с.

Маркс К. Введение: (Из экономических рукописей 1857-1858 годов) // К.Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения. Изд. 2. Т. 12. М., 1958. С. 709-738.

Пузырев А.В. Анаграммы как явление языка: Опыт системного осмысления. – М.; Пенза: Ин-т языкознания РАН; ПГПУ им. В.Г.Белинского, 1995. – 378 с.

Контакты

Твиттер