Понятие языковой личности в современной лингвистике – одно из наиболее эксплуатируемых. Повышенное использование этого понятия очень точно отражает устремления современной лингвистики к человеку думающему, говорящему и включенному в процесс коммуникации.

Вполне естественным поэтому выглядит желание автора настоящей статьи обратиться к целостно-системному рассмотрению проблем изучения языковой личности, вполне естественной поэтому представляется попытка автора предлагаемой статьи составить своего рода «карту местности», открывающейся перед лингвистом-исследователем, когда он обращается к проблемам языковой личности. Но что обычно понимается под «личностью»?

В «Философском энциклопедическом словаре» найдем следующее определение личности: «личность» – это общежитейский и научный термин, который используется для обозначения: 1) человеческого индивида как субъекта отношений и сознательной деятельности (лицо, в широком смысле слова) или 2) устойчивую систему социально-значимых черт, характеризующих индивида как члена того или иного общества или общности (Философский энциклопедический словарь 1983: 314). В психологии под личностью понимается «системное (социальное) качество, приобретаемое индивидом в предметной деятельности и общении и характеризующее меру представленности общественных отношений в индивиде" (Введение в психологию 1996: 386). В русистике наибольшее распространение получила точка зрения Ю.Н.Караулова: «Под языковой личностью я понимаю совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются а) степенью структурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью отражения действительности, в) определенной целевой направленностью» (Ю.Н.Караулов 1989: 3). Что касается современного русского языка, то – если обратиться к словарю С.И.Ожегова – под личностью понимается «человек как носитель каких-н. свойств, лицо (в 3 знач.)», т.е. как член общества (С.И.Ожегов 1984: 281).

Нами приведена только часть существующих точек зрения на личность вообще и языковую личность в частности. Если отвлечься от подробностей не самого существенного характера, то мы обнаружим, что в понятии личности выделяются всего лишь два лексико-семантических варианта: 1) личность – это человек с определенными характеристиками; 2) личность – это некое качество или совокупность характеристик индивида; 3) личность – это и человек-индивид, и одновременно его качественная определенность. Первая из перечисленных возможностей в максимальной степени приближена к общеязыковому толкованию данного слова. Вторая – берется на вооружение главным образом в психологии и психологически ориентированных исследованиях. Третья комбинация отражает недифференцированное использование данного понятия.

Самое любопытное в том, что даже очень серьезные психологи, постулирующие собственно психологическую интерпретацию понятия «личность», допускают недифференцированное его использование, т.е. неосознанно отдают дань своему языковому чутью, своему чувству родного языка.

С одной стороны, вполне осознанно утверждается: «Прежде всего, если мы признаем, что личность – это качество индивида, то мы тем самым утверждаем единство индивида и личности и одновременно отрицаем тождество этих понятий (так к примеру, светочувствительность – качество пленки, но нельзя сказать, что пленка – это светочувствительность или что светочувствительность – это фотопленка)» (Введение в психологию 1996: 386). Данный подход, как отмечает автор рассуждения (А.В.Петровский), восходит к работам А.Н.Леонтьева: «...личность есть системное и поэтому "сверхчувственное" качество, хотя носителем этого качества является вполне чувственный, телесный индивид со всеми его прирожденными и приобретенными свойствами» (А.Н.Леонтьев 1983 т. 1: 385).

С другой стороны, в том же самом учебнике по психологии мы можем обнаружить в рассуждениях коллеги такой пассаж: «Утверждение единства, но не тождественности понятий "индивид" и "личность" предполагает необходимость ответить на возможный вопрос: может ли быть указан факт существования индивида, который не являлся бы личностью, или же личности, которая бы существовала вне и без индивида как ее конкретного носителя?» (Введение в психологию 1996: 387). Если отвлечься от конкретики, то можно обнаружить, что в данном контексте произошло отождествление индивида и личности в том смысле, что понятие "личность" фактически подведено под родовое понятие «индивид»: сами постановка и обсуждение вопроса о том, является индивид личностью или не является, если последовательно придерживаться принятой в отечественной психологии трактовки личности, бессодержательны: индивид не может являться или не являться каким-то пусть даже очень системным качеством – «(так к примеру, светочувствительность – качество пленки, но нельзя сказать, что пленка – это светочувствительность или что светочувствительность – это фотопленка)».

Подобное недифференцированное использование термина «языковая личность» нетрудно обнаружить и во многих лингвистических сочинениях. По отношению ко всем подобным случаям нам представляется очень глубоким устное замечание ныне покойного проф. Ю.М.Скребнева: «Социальные нормы выше языковых, но языковые нормы обнаруживают себя в мире бессознательного».

Поскольку субстратный подход к предмету исследования как вариант общеизвестного метода восхождения от абстрактного к конкретному изначально требует определения исходных терминов, постольку принципиально важно обозначить исходную "первоклеточку" анализа: «Понятие элементарной единицы той или иной науки принадлежит, несомненно, к числу наиболее важных: с установлением этого понятия, как правило, заявляет о себе, в целом, и соответствующая наука, выявляя свой объект, уточняя собственный предмет и отрабатывая присущую ей терминологию» (Б.Г.Таирбеков 1974: 171).

Каким требованиям должно отвечать исходное понятие «языковая личность»? Вероятно, оно должно вписываться в лингвистические традиции, с одной стороны, а с другой – должно отвечать общежитейским представлениям об этом понятии и допускать естественное использование результатов смежных областей знания, вплоть до не самых традиционно научных. На наш взгляд, принципиально важно обозначить родовое понятие, в которое вписывается личность: что такое личность – человек? индивид? или совокупность способностей и характеристик?

Если мы предпочтем родовое понятие «человек» или «индивид», то сможем опереться – при изучении языковой личности – на известное высказывание И.А.Бодуэна де Куртене: «Здесь, как и во всех прочих отделах языковедения, реальной величиной является не «язык» в отвлечении от человека, а только человек как носитель языкового мышления. Мы должны не классифицировать языки, а только давать сравнительную характеристику людей по свойственному им языковому мышлению» (И.А.Бодуэн де Куртене 1963 т.2: 182).

Если мы предпочтем родовое понятие «совокупность способностей и характеристик», то получим известные преимущества от следования складывающейся в самое последнее время лингвистической традиции. Мы сможем говорить о "языковой личности горожанина", о "языковой личности студента-словесника", о "языковой личности Ахматовой", ничего не меняя в традиционно "кабинетном" изучении языковых процессов и одновременно игнорируя человека как носителя каких-то уникально неповторимых языковых качеств и характеристик. Ведь не секрет, что имеется достаточно много исследований «языковой личности» какого-либо поэта или писателя, выпускающих из поля зрения идиостилевые качества этой личности, уникально-неповторимые характеристики данной языковой и речевой личности. Лингвистика в таком случае превращается в своего рода «игру в бисер» (в понимании Германа Гессе).

Субстратный подход к предмету в качестве одной из своих целевых подсистем (ЦП) предполагает ЦП «Единичное», т.е. предполагает исследование на каждой из четырех ступеней сущности уникально-неповторимых характеристик изучаемого предмета (см.: А.А.Гагаев 1991). Субстратный подход не сможет именоваться одним из вариантов метода восхождения от абстрактного к конкретному, не сможет обеспечить (как это обычно предполагается) целостно-системное рассмотрение избранного предмета, если будет игнорировать одну из собственных целевых подсистем (наиболее подробно субстратный подход к языковым явлениям развернут нами в монографии: А.В.Пузырев 1995).

Что мы считаем «первоклеточкой» собственного подхода к языковой личности? По нашему убеждению, наиболее перспективным и единственно возможным для целостно-системного осмысления данного феномена является определение, согласно которому языковая личность – это человек, способный создавать и воспринимать речевые произведения (тексты), различающиеся «а) степенью структурно-языковой сложности, б) глубиной и точностью отражения действительности, в) определенной целевой направленностью" (Ю.Н.Караулов 1989: 3). Нетрудно заметить, что в определении данного понятия мы следуем за Ю.Н.Карауловым, не совпадая с ним лишь (хотя это различие принципиально) в выборе родового понятия.

Следует оговориться, что – в соответствии с требованием видеть в предмете: 1) исходный предмет, 2) развитой предмет в собственном смысле слова, 3) то, во что он превращается, 4) будущий предмет – мы обязаны различать в языковой личности личность мыслительную (точнее – мыслящую), личность языковую (точнее – владеющую определенным языком), личность речевую (говорящую) и личность коммуникативную (точнее – коммуницирующую).

Объектом данной статьи, таким образом, является языковая личность (определение см. выше). Предмет данной статьи – языковая личность в целостно-системном осмыслении, в плане субстратного к ней подхода.

В условиях жанра статьи мы можем только обозначить основные аспекты целостно-системного подхода к такому сложному предмету, как языковая личность.

I. На уровне мышления как уровне бытия языка и языковой личности для лингвиста на первый план, по нашему мнению, выходят следующие проблемы:

1) Психологические и психофизиологические основания разграничения различных типов мыслящих в пределах конкретного языка личностей. Фундаментальная человеческая потребность извлекать смысл из окружающего нас мира и делать это при произвольном контроле. Онто- и филогенетический аспекты становления мыслящей личности. Ментально-этническая картина мира как фактор становления языковой личности, мыслящей в рамках конкретного языка. Космопсихологос, мифы и мифологемы этноса как фактор становления и развития мыслящей личности. Концепты культуры как фактор становления личности.

2) Характеристика конкретных мыслящих личностей как носителей менталитета и интеллекта нации, выраженного в языке этой нации. Уникально-неповторимые качества конкретных мыслящих личностей в плане их языкового мышления.

3) Функциональные аспекты мыслящих на данном языке личностей (функции использования различных типов мышления, различной представленности архетипов, различных эмоциональных планов существования, самоосознавания, статуса и т.д.). Проблема нормы и меры в использовании разных регистров мышления у различных языковых личностей. Функциональные аспекты проявления различных субличностей у одной и той же мыслящей на данном языке личности.

4) Мыслящая на конкретном языке личность как процесс. Самораскрытие мыслящей личности как синхронный динамический процесс. Динамические особенности мышления конкретных мыслительных личностей. Мыслительный (мысленный) резонанс как отражение себя в других (проблема Тени). Концепты правды и истины в языковом сознании конкретной языковой личности как факторы ее мыслительной деятельности. Психология творчества мыслящей личности.

5) Логическая соотнесенность базовых понятий: мышление, язык, речь, общение, коммуникация, психика, сознание и бессознательное психическое, языковое сознание и подсознание, человек, индивид, индивидуальность, личность, субличность и т.д.

II. На уровне языка как уровне сущности языка и языковой личности лингвист в первую очередь, на наш взгляд, обратится к следующим группам проблем:

1) Языковые предпосылки формирования языковой личности. Онто- и филогенетические аспекты становления и развития языковой личности. «Многоголосие», многожанровость языка как фактор становления личности. Моно-, би- и мультилингвизм языковой личности как фактор ее становления и развития.

2) Уточнение исходных понятий. Языковая личность и проблема языковых субличностей. Типы и виды языковых личностей. Личность языковая и метаязыковая.

3) Динамические особенности языковой деятельности языковых личностей. Психолингвистические аспекты существования языковой личности.

4) Функциональный аспект языковых средств выражения различных типов мышления, архетипичности мышления, рассудочного-эмоционального в мышлении, статуса лица и т.д. Функции различных уровней языковой компетентности языковой личности.

5) Характеристика конкретных языковых личностей как носителей предрасположенности к различной степени выражения в языке своего внутреннего мира, выраженности своего уровня языковой компетенции. Предрасположенность языковой личности к различным видам речевой самореализации как ее уникально-неповторимая характеристика.

III. На уровне речи как уровне явления языка и языковой личности лингвист, на наш взгляд, в первую очередь обратится к следующим группам проблем:

1) Речевые параметры разграничения речи различных речевых личностей. Вопрос о критериях. Идентификация языковой личности по ее речи.

2) Речевая деятельность языковой личности как динамический процесс. Статистические аспекты речевой самореализации языковой личности.

3) Функциональные аспекты речевой самореализации языковой личности. Речевая выраженность различных уровней языковой компетенции языковой личности.

4) Речевые предпосылки становления языковой личности как субъекта речи. Речевые аспекты становления человека как языковой личности.

5) Речевые портреты конкретных речевых личностей. Уникально-неповторимые особенности конкретной речевой личности. Речевое проявление идиостиля.

IY. На уровне коммуникации как уровне действительности языка и языковой личности лингвист, по нашему мнению, не сможет обойтись без рассмотрения следующих групп проблем:

1) Место понятия «языковая личность» в лексико-семантической группе «человек» (человек, индивид, особь и др.). Языковая личность в коммуникации, псевдо- и квазикоммуникации. Эксплицитность и имплицитность коммуникации двух и более коммуницирующих личностей. Принципы множественности «правд» и толерантности.

2) Семантика и прагматика в коммуникации двух и более личностей. Приемы фасцинации.

3) Коммуникативное взаимодействие языковых личностей как процесс. Выраженность деятельностного начала в коммуникации двух и более языковых личностей. Особенности коммуникации в различных по объему коммуникативных ситуациях, в различных социальных общностях.

4) Онто- и филогенетический аспекты становления субъекта коммуникации. Социо- и нациокультурные аспекты становления коммуницирующей личности. Социо- и нациокультурные аспекты интра- и интерэтнической коммуникации. Проблемы традиции.

5) Коммуникация двух и более языковых личностей в плане ее уникальной неповторимости. Уникальная неповторимость конкретной коммуницирующей личности.

Приведенный нами перечень проблем, возникающих при субстратном, целостно-системном подходе к изучению феномена «языковая личность», думается, далеко не совершенен и, вполне допускаем, неполон. Что касается самого перечня, он и не претендует на закрытие списка. Для нас важно то, что при субстратном подходе к языковой личности возможно составление своего рода «карты местности", без чего вряд ли можно рассчитывать на сколько-нибудь планомерное исследование взятого для рассмотрения предмета. Что касается настоящей статьи, то она не претендует и не может претендовать на решение поставленных проблем: она всего лишь их обозначает.

Нам важно подчеркнуть, что при субстратном подходе к предмету лингвист не отгораживается от специалистов-смежников охранительными возгласами "Это не лингвистика!", а включает свой предмет в общенаучный контекст и получает возможность обеспечить всесторонность, историчность, практичность и конкретность собственного исследования. Нам столь же важно подчеркнуть, что последовательное исследование проблем, встающих в данном случае перед исследователями языковой личности, потребует труда не одного коллектива ученых, поскольку это очень широкое поле...

Цитируемая литература

Бодуэн де Куртене И.А. Избранные труды по общему языкознанию: В 2-х т. – М.: АН СССР, 1963.

Введение в психологию / Под общ. ред. проф. А.В.Петровского. – М.: ИЦ "Академия", 1996. – 496 с.

Гагаев А.А. Теория и методология субстратного подхода в материалистической диалектике. – Саранск: Изд-во Морд. ун-та, 1991. – 296 с.

Караулов Ю.Н. Предисловие. Русская языковая личность и задачи ее изучения // Язык и личность. М.: Наука, 1989. С. 3-8.

Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения: В 2-х томах. – М.: Педагогика, 1983.

Ожегов С.И. Словарь русского языка: Ок. 57000 слов / Под ред. проф. Н.Ю.Шведовой. – 16-е изд., испр. – М.: Русский язык, 1984. – 797 с.

Пузырев А.В. Анаграммы как явление языка: Опыт системного осмысления. – М.; Пенза: Ин-т языкознания РАН, ПГПУ им. В.Г.Белинского, 1995. – 378 с.

Таирбеков Б.Г. Философские проблемы науки о переводе: Гносеологический анализ. – Баку: Изд. АГУ, 1974. – 180 с.

Философский энциклопедический словарь. – М.: Сов. энциклопедия, 1983. – 840 с.