Мне было очень приятно получить приглашение на эту очень представительную конференцию по риторике, тем более что мое отношение к риторике весьма специфично. Специфика моей ситуации заключается в том, что я, более десяти лет читавший лекции о требованиях к публичным выступлениям, а в последнее время даже преподававший риторику, – никак не могу почувствовать себя в области риторики специалистом.

Что мне мешает? – Мне мешает ощущение, что лингвисту в риторике делать нечего. Это ощущение восходит к суждению М.М.Бахтина о лингвистике: “предметом лингвистики является материал, только средства речевого общения, а не само речевое общение, не высказывания по существу и не отношения между ними (диалогические)” (М.М.Бахтин 1986:297).

Риторика – это лингвистика? Судя по мнению М.М.Бахтина, она не относится к ведению лингвистики, ибо риторика невозможна без учета высказываний по существу и диалогических отношений между ними. Здесь я чувствую ложность своего положения как лингвиста: занимаясь риторикой, я как бы нахожусь на чужой территории. “Это не лингвистика!”

Каковы частные последствия того, что лингвисты на самом деле обычно ограничиваются только средствами речевого общения? – Мне известен случай, когда замечательный лингвист, глубоко и детально разрабатывавший теорию ораторского красноречия, был довольно посредственным оратором. Cлушать его было очень трудно.

Мне думается, что в этом распространенном представлении – о строго очерченном месте лингвистики, за пределы которого лингвистам не следует “высовываться” (сразу же следует предупреждение сидящего в нас самих Милиционера “Это не лингвистика!”), – мне кажется, что в этом представлении об ограниченности возможностей лингвистики как науки содержится принципиальная ошибка, ошибка методологического характера.

В чем же заключается, на наш взгляд, неадекватность весьма распространенных взглядов о месте и роли лингвистики? Дело в том, что – если следовать представлениям об ограниченных рамках существования лингвистики – то предметом лингвистики должны быть только язык и речь, т.е. сущность и явление языка, его общее и особенное.

Но что такое язык и речь вне мышления и коммуникации, вне уровней всеобщего и единичного, вне своего бытия и действительности? Это “мертвый” язык!

Иными словами, нам, лингвистам, как бы предписывается относиться к русскому языку как к языку латинскому, старославянскому, древнерусскому, т.е. как к языку здесь и сейчас не существующему. Соответственно, к риторике лингвистам имплицитно предписано относиться как к перечню определенных ораторских приемов, как к перечню аргументов и правил их использования. Лингвистам как бы отказывается в праве заниматься бытием и действительностью языка, бытием и действительностью ораторского искусства.

Если вы займетесь проблемами изучения оснований сущности языка – вам скажут “Это не лингвистика”, это психология, физиология, культурология, история и – вообще – “философия”. Если вы займетесь проблемами действительности языка – вам скажут “Это не лингвистика”, это литературоведение, конфликтология, психология общения, трансактный анализ, психотерапия и т. д.

В практической работе мне больше нравится исходить из постулата, что науки различаются отнюдь не по степени их абстрактности, а по их предметам. По этому постулату предмет любой науки – если это наука – может быть представлен в 4-х степенях абстрактности-конкретности: всеобщее – общее – особенное – единичное (это логическая градация) – или в четырех ступенях сущности: бытие – сущность – явление – действительность (это градация уже онтологического порядка).

Для лингвистики (а она, по нашему мнению, является наукой) сказанное означает выделение в ее предмете четырех ипостасей: мышления (это исходный предмет, или всеобщее, или бытие языка), языка (это развитой предмет в собственном смысле слова, или общее, или сущность языка), речи (это то, во что превращается развитой предмет, или особенное, или явление языка) и, наконец, коммуникации (это будущий предмет, или единичное, или действительность языка). Наиболее развернутое изложение используемого нами общелингвистического исследовательского метода можно найти в нашей монографии (А.В.Пузырев 1995).

Перед отъездом на конференцию ко мне пришла мысль: а что если риторика – это наука и часть лингвистики? Что если ее предмет осмыслить системно? Какие вопросы тогда встанут перед исследователями и преподавателями риторики как составной части лингвистики?

Требуется уточнение принципиального характера: здесь вовсе не предлагается очередная “революция” (“избави нас жить в эпоху великих перемен”). Речь здесь идет о новой компоновке уже обсуждавшихся вопросов и тех вопросов, которые предстоит обсудить в риторической общественности. Наша задача, как мы ее себе представляем, – предложить видение риторики в ее целостности, в ее системной организованности.

Если риторика – часть лингвистики, то ее проблемы следует распределить по четырем уровням – уровням мышления, языка, речи и коммуникации.

Что есть риторика на уровне мышления? Какие проблемы встают здесь перед исследователем?

Обозначим первостепенную важность разграничения мышления языкового и метаязыкового. Существует ли мышление метариторическое? – Да. Существует ли мышление риторическое? – Не знаю. Если да, то чем риторически ориентированное мышление отличается от прагматически и стилистически ориентированного мышления? – Не знаю.

Здесь обнаруживается некоторое неудобство термина “риторика”. Риторика – это теория красноречия, наука об ораторском искусстве. Но термин “риторика” не обозначает самого ораторского искусства. Вот этот исходно вторичный, дидактический характер риторики делает ее дисциплиной, более других склонной к догмам и закостенелости (о “первичности/вторичности” см.: Е.Д.Гражданников 1985: 73).

На уровне мышления риторика - это то, что можно и нужно учить, но так же и то, чем чаще всего не владеют.

Перейдем, однако, к непосредственному рассмотрению пяти основных групп проблем риторики на уровне мышления (очередность аспектов: всеобщее – единичное – особенное – конкретно-абстрактное – общее; мотивировку очередности см.: А.А.Гагаев 1991: 55-57).

Первая группа проблем. Что есть на уровне мышления в риторике всеобщего, универсального?

Каков онтогенез риторических сведений? Когда человек приходит к риторике? В каком возрасте и обстоятельствах? Как формируется личность в качестве ритора?

Каковы психологические и психофизиологические основания риторики?

Как риторика вписывается в национальный менталитет? в понятия о нравственности? Каковы ее связи с архетипами мышления? с русским космопсихологосом?

Как риторика возникла? почему? для чего? какие риторические школы существуют? Каковы русские риторические традиции?

Вторая группа проблем. Что есть на уровне мышления в риторике уникально-неповторимого?

Чем отличается риторически ориентированное мышление одного человека от другого? Какие факторы влияют на бытие риторики в языковом и метаязыковом мышлении личности? Какова специфика индивидуальных представлений о русском речевом и риторическом идеале? Какова степень допустимости риторических знаний, приемов и навыков в метаязыковом мышлении личности?

Существенна роль образа мыслительной личности: надо различать артеавтора (реального автора) и ментеавтора (той маски, которую выбирает реальный автор для представления своего замаскированного “Я”). Множество идей, выраженных в тексте, принадлежит реальному автору, маске автора, а также т.н. “индукторам”, не сводимым ни к артеавтору, ни к ментеавтору (см., напр.: Н.Л.Мышкина 1991: 41).

Известна концепция (Л.А.Гоготишвили, С.Г.Бочаров, В.Л.Махлин, Н.И.Николаев, Вяч.Вс.Иванов и др.), по которой М.М.Бахтин излагал свои взгляды не своим (или не совсем своим, или не везде своим голосом), что титульные авторы были не просто псевдонимами, но определенной риторической маской (более подробно см.: И.Пешков 1996: 59).

Третья группа проблем. В чем заключается аксиология риторики на уровне мышления?

В чем специфика жанрового (в том числе риторически ориентированного) мышления языковой личности? Существуют ли здесь норма и мера? Какие цели ставит перед собой субъект, решая риторические задачи? Какие цели преследует общество, восстанавливая риторику? А государство? Как риторика связана с этикой и нравственностью? Каковы критерии оптимизации ораторского пафоса? Каково соотношение ораторского логоса и ораторского пафоса на докоммуникативном этапе? Какую роль играют эмоции для ритора на уровне мышления? Каков русский риторический идеал?

Четвертая группа проблем. В чем специфика динамического аспекта риторики на уровне мышления?

Через какие этапы мыслительной деятельности проходит оратор? Можно ли говорить о риторически ориентированном познании мира? Обнаруживается ли у оратора умение формулировать и поворачивать свой главный тезис? Какова психология и технология риторического изобретения?

Каковы психологические основания у риторического события как динамического, развертывающегося во времени и пространстве процесса? Каково соотношение рационального, рассудочного и иррационального, интуитивного начал в риторически ориентированном (и метариторическом) мышлении? В чем различия в восприятии одного и того же ораторского выступления у мужчин и женщин? Можно ли говорить о мужской и женской риториках? Как соотносится риторика со все возрастающим количеством фактов, свидетельствующих о материальности мысли, о том, что рассудочная переработка информации означает снижение скорости переработки информации и ведет к энергетическому перерасходу?

Пятая группа проблем. Как логически соотносятся базовые понятия, используемые в метаязыковом мышлении исследователя (и потребителя) риторики, напр. мышление, язык, речь, коммуникация; суждение, умозаключение, текст; основные операции мышления (сравнение, анализ, синтез, конкретизация, обобщение и др.); логос, пафос и этос и т. д.

Какие пять групп проблем встают перед системно мыслящим исследователем на уровне сущности риторики – на уровне языка? (Последовательность аспектов на этом уровне: всеобщее – общее – конкретно-абстрактное – особенное – единичное.)

Первая группа проблем. Каковы общеязыковые и общелингвистические основания риторики?

В чем проявляются онто- и филогенетические аспекты риторики как дисциплины? Какова связь риторики и общеязыковых формул воздействия? Какую роль для риторики играют так называемые “заповедные зоны” языка? Как связана риторика с парадигматическим (ассоциативным) и синтагматическим параметрами конкретного языка?

Вторая группа проблем. Каковы сущностные характеристики риторики как научной дисциплины?

Что есть риторика и не-риторика? Какова структура риторики как науки? Каковы ее основные разделы? Что относится к основным категориям риторики? Чем отличаются друг от друга различные типы и виды риторик? Что такое “нуль” в риторике? “Топос”? Что есть ораторский логос, каковы его сущность и признаки? Какими могут быть логические схемы аргументов, различных форм ораторских выступлений?

Третья группа проблем. В чем проявляется динамический аспект риторики на уровне языка?

Как соотносятся риторические требования к построению фразы, ораторской речи с психолингвистическими представлениями о порождении высказывания, с наблюдениями в области психологии творчества? Какие существуют языковые средства для развертывания риторически ориентированной мысли? В чем заключается специфика деятельностного аспекта риторики? В чем проявляются стратегический и тактический этапы ораторской деятельности? Как соотносится с ними умение формулировать и поворачивать главный тезис речи? Как следует разрабатывать композицию и маршрутную карту речи? Как протекает изобретение образов и форм речи?

Четвертая группа проблем. Каковы функциональные свойства и особенности риторики как языковой (метаязыковой) дисциплины?

На чем основывается и какой статус имеет оценка в риторике? Какова в риторике иерархия ценностей? Можно ли говорить о языковых параметрах успешного риторического выступления? Каково соотношение нормы и меры в языке успешного оратора? Имеют ли место “гениальные ошибки”? Какова роль риторики в формировании языковой личности (вообще) и филолога (в частности)? Как соотносится риторика с функциями и функциональными стилями языка?

Пятая группа проблем. В чем проявляется уникальная неповторимость языковых личностей – ораторов, вошедших в “золотой фонд” риторики? Каковы идиолектные предпосылки успешной ораторской деятельности? Возможна ли риторическая диагностика возможностей конкретных языковых личностей? Какими языковыми средствами проявляет себя как личность тот или иной ритор? Каков индивидуальный ораторский стиль?

Какие пять групп проблем возникают перед исследователем риторики на уровне речи? (Последовательность аспектов: общее – конкретно-абстрактное – особенное – всеобщее – единичное.)

Первая группа проблем. Какими речевыми параметрами должен обладать текст для того, чтобы он был признан риторическим?

Вторая группа проблем. Какова динамика конкретных ораторских выступлений (путь от черновика к окончательному варианту)? Как редактируется речь? Как следует формировать речевые умения и навыки выступать? Каким может быть риторический тренинг? Как формируется умение обеспечивать необходимые звучность, темп, высоту, тембр и артикуляцию речи? Как проводится корректировка конкретного ораторского образа?

Третья группа проблем. Как проявляется на уровне речи эффективность и влиятельность речи? Какую роль играют “технические” параметры речи? Какими речевыми особенностями отличаются друг от друга ораторские выступления различных речевых жанров? Какими свойствами на уровне речи обладают образцовые риторические тексты?

Четвертая группа проблем. Можно ли говорить о наличии образцовых риторических текстов в русском фольклоре? Существуют ли в устном народном творчестве риторические формулы? Какова эволюция образцовых текстов в русской риторике?

Пятая группа проблем. В чем проявляется на уровне речи уникальная неповторимость конкретных ораторов? Что такое ритор как личность речевая?

О каких пяти группах проблем риторики как науки следует говорить на завершающем этапе - на уровне коммуникации? (Последовательность аспектов: общее – особенное – конкретно-абстрактное – всеобщее – единичное.)

Первая группа проблем. Какое место занимает риторика в системе наук об общении? В чем заключаются ее отличия от лингвопрагматики, стилистики, психолингвистики, культуры речи? Какое место занимает риторика в системе подготовки школьного учителя? Корректен ли в методологическом плане вопрос о превосходстве какой-либо риторики над другой (национальной, жанровой и т. п.)? Что означает закон соответствия типа речи типу коммуникативной ситуации?

Вторая группа проблем. Как оценить убедительность, влиятельность и эффективность риторической коммуникации? Как диагностируется адекватность ориентации речи на аудиторию? Каковы наиболее типичные варианты коммуникативных неудач? Кому и зачем нужно владеть законами успешной риторической коммуникации? Чем может быть полезна риторика учителю-филологу и не-филологу, учителю-естественнику?

Третья группа проблем. В чем проявляется динамическая составляющая риторической коммуникации? В чем специфика риторики как вида коммуникативной деятельности? Как формируется и проявляется единство мысли, языка и слова у ритора и слушателя? Как формируется умение убеждать? Как должны (и могут) проходить деловые игры в курсе риторики? Как могут быть актуализированы риторические знания в стандартных и нестандартных речевых ситуациях?

Четвертая группа проблем. Каковы этно- и социокультурные аспекты риторической коммуникации? Каковы роль и место риторики в культуре различных народов? Как связаны риторика и этология? Каков ораторский этос? Как вплетается риторика в коммуникативное поведение носителей языка? В чем проявляется культурно-историческая специфика русского общения? Как реализуется нациокультурная специфика обратной связи между оратором и слушателями? О каких риторических школах в России мы можем говорить?

Пятая группа проблем. В чем проявляется уникальная неповторимость нашей с вами риторической коммуникации? В чем заключается наша с вами уникальная неповторимость как коммуницирующих личностей?

Таков примерный перечень проблем, которые нам предстоит осмыслить, если мы захотим представить риторику в ее системной организованности как составную часть лингвистики. Насколько этот перечень полон или неполон, удачен или неудачен, судить не мне, а уважаемым коллегам.

Литература

Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. – 2-е изд. – М.: Искусство, 1986. – 445 с.

Гагаев А.А. Теория и методология субстратного подхода в материалистической диалектике. – Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 1991. – 308 с.; вкл.

Гражданников Е.Д. Метод систематизации философских категорий / Отв. ред. Е.В.Семенов. – Новосибирск: Сиб. отделение изд-ва “Наука”, 1985. – 105 с.

Мышкина Н.Л. Динамико-системное исследование смысла текста. – Красноярск: Изд-во Красноярск. ун-та, 1991. – 213 с.

Пешков И.В. Mozart, или поступок как риторика ответственности // Риторика. – 1996. – № 1(3). – С. 56-71.

Пузырев А.В. Анаграммы как явление языка: Опыт системного осмысления. – М.; Пенза: Ин-т языкознания РАН, ПГПУ им. В.Г.Белинского, 1995. – 378 с.